Медитация

На главную    На главную медитация

Процессы происходящие в мозгу йога во время медитации.  

Йога-сутра определяет:

1. Дхарана есть удержание мысли на каком либо определенном предмете, таким образом в состоянии дхараны субъект и объект еще строго различаются.

2. … “Ток (сознания) единственно туда (направленный), есть дхьяна”. Между дхараной и дхьяной нет качественной разницы, скорее здесь можно говорить о количественной разнице.

3. “Когда (при продлении сосредоточения) исчезает какая-бы то ни было форма (объекта) и отображается лишь суть (артха)  -это самадхи.

Итак, бесстрашный, но не очень грамотный поклонник йоги либо оказался в пещере где-нибудь в отрогах Памира, либо устроил в своей квартирной  ванне “гидростатическое взвешивание”. Что с ним произойдет?

Мозг обесточен, сознание осталось лицом к лицу с темнотой и безмолвием депривации.

Психика человека (сознание, подсознание, бессознательное) оказалась удерживаемая в сенсорном вакууме. Попробуем тогда проследить дальнейший ход событий.

Было отмечено, что сенсорный поток (поток внешних раздражителей) по сути является “топливом”, на котором привык работать мозг.

Действительно, поскольку эта не представимая по сложности нейрофизиологическая и нейрохимическая “конструкция” была “вылеплена” природой эволюционным путем за миллионы лет для вполне определенной цели -сохранения и продолжения жизни отдельного носителя мозга (а также всей популяции), -первой и основной задачей ее было опережающие отражение потока  внешних воздействий феноменального мира.

Поэтому все нейрохимические (или электрохимические) реакции и процессы, совершающиеся в мозгу, однозначно соответствуют всему воспринимаемому разнообразию воздействий внешнего мира. Эти процессы как бы “продолжение” внешних воздействий, перекодировка их с тем, чтобы мозг мог эти данные обрабатывать.

С начала и до конца всей жизни человека характер этих процессов один и тот же, и структура их (как и структура порождающего их материального мира) одна и та же.

Итак, какие бы мы задачи не решали (любая задача для мозга может быть расчленена, видимо, на комбинации более простых последовательностей) -деятельность мозга детерминирована воздействиям на человека извне, “строится” на этих воздействиях, перерабатывает их, создавая дальнейшую программу действий.

И вот внешнего мира больше нет. И нет также состояния сна -альтернативного режима работы, который имеет место в повседневности, и также “знаком и привычен” мозгу.

Понятно, что какое-то время бодрствующий мозг будет в этих невидимых для него условиях, функционировать как бы по инерции. Должна иметь место определенная индивидуальная устойчивость всех его процессов. Но!  “Топлива” для эффективного синтеза теперь нет, нечего воспринимать и анализировать в привычном русле. Зерно не попадает между жерновами. И тогда, -как говорят тексты йоги, -“жернова начнут истирать самих себя”.

На продолжении какого-то индивидуального отрезка времени мозг продолжит более или менее упорядоченную “перетасовку” тех впечатлений, что оказались последними перед началом депривации. Это будут обычные, “типовые” серии биохимических процессов.

Как свидетельствует о своих экспериментах с “ванной” сам Джон Каннингам Лилли, после сенсорной “утраты” тела он “путешествовал в других мирах”. Он очень осторожно упоминает, что путешествия эти были “не всегда приятны”. Особенно когда к воздействию гидростатического взвешивания и последующей депривации присоединялся эффект психотомиметиков.

Эти биохимические процессы “депривированного” мозга будут по видимому проявляться в психике чем-то наподобие сновидений или грезоподобного состояния.

Однако, как мы знаем из данных исследований института нормальной физиологии П.К.Анохина, количество степеней свободы мозга есть величина вообще не представимая.

Единственное, что можно о ней сказать - она равносильна числу атомов в наблюдаемой сегодня астрономами Вселенной.

Из этого следует, что теоретически, в силу своей избыточности, “мозг готов ко всему”, и может вместить, вероятно, “партитуру” сенсорных характеристик громадного множества миров, подобных более или менее нашему, в том числе многообразие внутренней среды нашего тела.

Структуру личности любого индивида “хомо  сапиенс” образует, грубо говоря, непрерывная последовательность событий, прожитых или испытанных им с момента рождения (или даже до него), “нанизанная” на сумму параметров генетических характеристик.

Эта последовательность, запечатанная в бессознательном и всех видах памяти, плюс личностная конфигурация нервно-психических процессов, образует определенную упорядоченность, -нейрохимическую матрицу личности. Это субстрат того, что называется “Я”, неповторимо отличное от всех других “Я” и в то же время аналогичное им как результат существования индивидов в одном и том же пространстве социально-информационных связей, коммуникаций и контактов.

Когда какое-то предельное для данного субъекта время безопорной устойчивости мозговых процессов будет исчерпано, мозг начнет “терять” обычные границы функционирования, которые, собственно и определяли “форму и способ” бытия личности. Мыслеобразы начнут постепенно “размываться”, приобретать целиком непривычный и странный а, значит, и угрожающий характер. Бодрствующее сознание внезапно обнаружит себя над пропастью, из которой тянет жутковатым холодком уничтожения.

По мере дальнейшего сохранения или удержания депривации процессы мозга будут все больше терять эволюционно сложившиеся, типовые “очертания”. В подобных условиях энтропия их должна неминуемо возрастать. Нейрохимические основы личности начнут рушится. В условиях внутренней паники и нарастающего давления безотчетно-отрицательных эмоций структура наблюдаемых образов начнет деформироваться.

И если вопреки этому депривация будет удерживаться далее -может произойти неуправляемый и необратимый распад нейрохимической структуры, которая образует данную личность. И здесь мы находим несколько вариантов дальнейшего развития событий. Нет сомнений, что рано или поздно депривация будет прервана, т.к. поддержание жизни тела требует определенных привычных действий в объективном мире.

Каким же может человек вернуться обратно из неумело построенной самьямы? Ну, видимо, просто безумцем, -если личность распалась необратимо. Потому в йоге известно немало случаев, когда занимающихся практикой высших ступеней постигало “святое безумие”.

Либо человек возвращается из этого состояния другим не таким как был прежде.

Либо он остается прежним, так как нервно-психическая устойчивость необыкновенно велика. Почему бы нет? Устойчивость организма индивидуальна всегда, то же относится к мозгу.

Если рассмотреть метод Шри Ауробиндо, то можно отметить следующие: он многократно подчеркивал роль “очищающей неподвижности”. Именно она в его концепциях является основой супраментальной силы, а безмолвие -условие работы, совершаемой ею. Вместе с тем мы знаем, что Ауробиндо по крайней мере в молодости медитировал двигаясь, что ближе к техникам дзен или у-шу. Быть может в данном случае наличие стандартной двигательной активности уменьшает издержки работы с сознанием по сравнению с полной пратьяхарой, из которой движение тела, разумеется, исключено?

Итак, лишенное впечатлений сознание не может быть “брошено на произвол судьбы” после осуществления пратьяхары. Что же с ним делать в пустоте неопытному йогу? Самый простой путь виден без особых усилий: необходимо заменить чем-то утерянные внешние воздействия, предложить мозгу нечто не то чтобы похожее, но хотя бы “занять” его какой-то деятельностью, которая должна быть пусть отчасти, но привычной.

Что же привычно для мозга? Это, например, сам процесс мышления, обдумывания, представления того, что было, будет, комбинаторика, фантазирование. Если нет действительных впечатлений, “нормального топлива” -остается возможность работать на искусственном.

Мы установили, что при осуществлении пратьяхары сознание не может быть “оставлено на произвол судьбы” и, во имя сохранения целостности личности, должно быть “переведено” в новый режим функционирования.  Хотя акценты существенно меняются при этом. Если раньше работа мозга состояла из восприятия внешних воздействий и комбинаторной деятельности по разрешению задач, поставленных внешним миром, то теперь таких задач нет. Работа остается только и исключительно комбинаторная, а это говорит о том, что содержание задачи теперь также должно быть изменено.

Чтобы исключть панику и полностью “занять” сознание в новых условиях, необходимы вера и  всепоглощающий характер новой деятельности, при которой не может возникнуть попыток к самоанализу состояния. Поэтому психотехники работы с сознанием всегда детальны, категоричны, эмоциональны и предусматривают полное вовлечение сознания субъекта в ситуацию, которая должна быть увидена и пережита.

Если раньше мы воспринимали “все подряд”, но думали лишь над самым важным и актуальным (в первую очередь), то в рамках постановки перед мозгом задачи по новому способу деятельности, новая задача должна быть суперактуальной, чтобы сознание задействовалось в относительно привычном русле, хотя и в совершенно новых условиях.

Еще одна необходимая (хотя и пространная) выдержка из Щербатского: “Помимо… общего значения йоги, имеется еще и другое, специальное, являющиеся субъективным дополнением первого. Оно проявляется как мистическая интуиция… Считается, что буддийский святой в момент мистического просветления внезапно постигает все мироздание с его грубыми и мистическими мирами. Так же живо и непосредственно, как если бы это было прямое чувственное восприятие. Психологический процесс этого восприятия одинаково изучается и в хинаяме, и в махаяне, но его содержание, -картина, которая возникает в этот момент (в сознании буддиста) -совершенно различна в обеих системах. Она соответствует их теоретической части… Каждая система программирует содержания сознания, отсеченного от внешнего мира, по своему!!! У каждой системы своя матрица заполнения сознания, разработана до мельчайших деталей”.

Для нас существенно другое. А именно: если “содержание” сознания во время йогических трансов (и с соблюдением сенсорной депривации и полной интраверсии)  меняется от системы к системе, от доктрины к доктрине -значит оно вообще не имеет сколь-нибудь существенного значения!

Вся же степень сложности и детализации, скрупулезная последовательность предписываемых “картин” созерцания имеет своей целью сполна “загрузить” сознание, создать такой уровень напряженности его, который позволил бы удержать его в привычных “рамках”, нейтрализовал потерю привычных границ деятельности, определяемых сенсорным потоком в обычной жизни.

Таким образом, “границы” сознания и характер его работы в йогическом трансе определяет целиком предписанная  “легенда заполнения”, которая жестко задает параметры созерцаемых трансовых “миров”.

Поскольку в этих условиях внутренняя цензура полностью снята (созерцаемое не сравнивается с реальной действительностью и не может поэтому быть правильным или ошибочным. Оно более или менее подобно реальности в зависимости от квалификации созерцателя), то илюзорное бытие по интенсивности его переживания с какого-то этапа наработки в созерцании становится для йога практически неотличимым от реальной действительности и даже предпочтительней, чем эта действительность.